Пани Зофья. У вас колесо отвалилось - Яцек Галиньский

Дверь машины открылась. Автомобиль слегка приподнялся – водитель вышел. Через мгновение он открыл мою дверь. Я почувствовала на себе чьи-то руки. Он расстегнул ремень безопасности, которым я была оплетена.

– Вставай, – бросил он мне.

Его голос эхом отразился от пустых стен. Я почувствовала запах выхлопных газов и смазки. Мы были в гараже. Я не могла встать. Мои руки все еще были связаны. Он мог бы это заметить. Он схватил меня за плечи и вытащил наружу, как тряпичную куклу.

Я встала неудачно. Слишком поздно почувствовала землю под ногами. Взглянула вниз, где был небольшой просвет. Единственное, что я увидела, − это мужской ботинок небольшого размера. Кожаный, довольно пристойный. Не какие-нибудь кеды или кроссовки. Мелконогий!

Меня прошиб озноб. Я не знала, что делать. Поэтому я ничего не сделала. Я стояла и ждала. Хуже всего было то, что я ничего не видела. Если бы мне нанесли удар, я бы не знала, когда и откуда. Я надеялась, что мой час еще не пробил. Я не была готова даже думать о смерти. Мне хотелось еще немного привыкнуть к этой ситуации, как ребенку, оставленному утром в детском саду, который хочет, чтобы мама пока не уходила.

Я не могла умереть с мешком на голове! Не говоря уже о гараже. Такого я не заслужила! Это неправильно! Я была слишком молода!

Внезапно я повисла в воздухе. Мелконогий с легкостью поднял меня. Мой мозг сошел с ума, и на мгновение я не знала, где верх, а где низ.

Мелконогий двинулся. Я беспомощно повисла на его плече. Конечно, я не рассчитывала, что он ко мне отнесется как к невесте, но и мешком картошки я не была! Он остановился. Я услышала, как открывается замок. Один, потом другой. Звуковой сигнал электронного устройства. Снова в путь.

Повернулся в узком месте, когда я зацепилась головой за что-то твердое. Не извинился, возможно, даже не заметил.

Еще одна дверь. Щелчок выключателя. Лестница вниз.

Воздух стал хуже. Запах затхлости и сырости. На лестнице меня немного подбрасывало. Мешок начал сползать с моей головы. Я не могла позволить ему упасть. Я хотела ухватить его ртом, зубами. Но все бесполезно. Мне мешал кляп.

К сожалению, мешок упал. Мелконогий не заметил этого. Я закрыла глаза, чтобы не видеть его лица. Ведь тогда для меня все было бы кончено. Ему пришлось бы меня убить. Однако через минуту любопытство взяло верх. Я открыла глаза, но не увидела лица своего мучителя. Он нес меня вперед ногами, так что весь оставшийся путь я смотрела на его зад. Окружающие предметы двигались, было сложно что-то выхватить глазами, но одно вселяло в меня надежду. Моя тележка в руках бандита. Он не оставил ее на улице.

Наконец он усадил меня, вернее, бросил на сиденье. Раздался треск. То ли от спинки деревянного стула, то ли от моих костей. В позвоночник снизу вступила резкая боль. Я тихо застонала, так как не имела привычки жалеть себя. А кроме того, я не хотела доставлять садисту удовольствие.

– Открой глаза, – небрежно сказал он.

– Нет, – дрожащим голосом ответила я. – Я ничего не видела. Я никому не скажу, как ты выглядишь, потому что я не знаю, как ты выглядишь. И меня это совершенно не интересует.

– Что ты несешь? – нагло рассмеялся он. – Фильмов насмотрелась?

– Какой же ты противный, юноша, – сказала я, открывая глаза.

Мне пришлось посмотреть на него. Я бы все равно не выдержала. Шансов не было. Помимо страха, к которому я постепенно начала привыкать, мне было очень, ну очень интересно увидеть, как выглядит настоящий бандит и убийца. Действительно ли у него жуткая рожа и тупой взгляд, или он совершенно незаметен, неузнаваем на улице. Стоило поинтересоваться, даже если это будет последнее, что я сделаю в жизни.

Ну что ж. Мой убийца выглядел… довольно хорошо. Для убийцы, конечно. Это было очень важно для меня. Если бы дело подошло к концу, во что я еще не совсем верила, то я бы предпочла умереть от руки порядочного бандита, а не какого-нибудь прохвоста, примитива, идиота. Именно так. Самые важные моменты жизни – рождение, брак, а также и смерть − следует проводить в подходящей компании.

Он был высоким. Видно было, что он разбирался в модных сейчас мужских прическах, потому что был полностью лысым. Широк в плечах. Лапы у него были большие и сильные, белая рубашка с закатанными рукавами и расстегнутым воротником, сквозь который виднелся фрагмент его мощного торса. При всем атлетическом телосложении у него были до смешного худые ноги и крошечные ступни. Конечно, мне было не до смеха. Ему тоже. Он окинул меня неприязненным взглядом. Не только угрожающим, но и необычайно презрительным.

– Ты меня, сука, разозлила, – сказал он, наклоняясь, чтобы привязать мои ноги к ножкам стула. – Очень даже.

– Правда? – невинно спросила я.

– Я специально ждал, когда ты жопу поднимешь и в магазин пойдешь, чтобы не пришлось тебе голову разъебать. А ты такой номер отхерачила!

– Простите, – застенчиво сказала я.

– Я хотел, сука, пощадить тебя. Знаешь почему? – Он посмотрел на меня. – Потому что я пиздец как уважаю старших.

– О, это очень хорошо, – сказала я, благодарно кивнув. – Это очень ценно! Уважение к старшим – очень хорошее качество, которое, к сожалению, так редко встречается среди молодежи.

– Заткнись. У меня нет времени на бессмысленную хуету.

– Ничего страшного. Ты на меня не обращай внимания. Мне много не надо.

– Я еду к этому твоему полицейскому херу.

– О, это уже слишком… Как это «мой хер»? Мы едва знакомы. Обычный полицейский. Не очень умный. Даже не может найти себе девушку.

– Как его зовут?

– Боревич, – ответила я с гордостью, что могу помочь. – А его коллегу Коломбо.

Он схватил меня за горло. Видимо, ему наскучил наш разговор. Он посмотрел мне в глаза и сильно сжал горло. Слишком сильно. Я перестала дышать. Казалось, что моя шея вот-вот лопнет. Я пыталась набрать воздух. Безрезультатно.

– Ты со мной в игры не играй, – прорычал Мелконогий сквозь зубы.

И отпустил.

Моя голова бессильно упала. Лишь спустя минуту, когда я начала дышать, посмотрела на Мелконогого. Он глядел на меня с неприязнью. Почти с отвращением. Как будто собачье дерьмо прилипло к его ботинку, и он искал способ избавиться от него, не запачкав рук.

– Только не валяй дурака, а то у меня работы убавится, если сама себе голову разобьешь. – Он угрожающе посмотрел на меня, а затем сделал несколько шагов к двери.

– Пока. Береги себя.